Электронная графическая подпись в медицине Москвы: эксперимент с высокими рисками для прав пациента

Правительство запустило в Москве трёхлетний эксперимент, в рамках которого согласие на медицинское вмешательство или отказ от него оформляется в электронном виде и подписывается электронной графической подписью на специальном устройстве. Департамент здравоохранения Москвы сам подключает подведомственные госмедорганизации, ведёт реестр участников в свободной форме, обучает персонал и размещает информацию на сайте; Минздрав курирует направление, Росздравнадзор по Москве и области осуществляет контроль. Общие правила о способе подписания для целей эксперимента смягчены: допускается графическая подпись пациента на устройстве, а со стороны медработника — графическая либо усиленная квалифицированная подпись; факсимиле запрещено.

Основные риски затрагивают добровольность и действительность волеизъявления, особенно для пожилых, уязвимых и технологически неопытных пациентов. Документ допускает бумажную форму, но не содержит механизма активного предложения такой альтернативы на практике и ограничивается информированием через стенды и сайты. При установленных целевых показателях доли электронных согласий у персонала возникает стимул предлагать «подпись на планшете по умолчанию», что при живой очереди легко превращается в фактическое давление. В тексте не указан порядок фиксации отказа от электронной формы; остаётся риск, что выбор будет оформляться формально и задним числом.

Пробелы в идентификации подписанта и проверке полномочий законного представителя создают почву для споров. Документ опирается на наличие сведений о представителе в медицинской документации, но не описывает процедуру их проверки и актуализации в момент подписания. Не определены источники и интеграции с внешними реестрами, не установлен обязательный перечень документов к предъявлению и порядок их сканирования/привязки к согласию. В контексте согласий за несовершеннолетних или недееспособных это повышает риск подписания «не тем лицом» и последующего оспаривания вмешательства либо отказа.

Ключевой блок вопросов — целостность и неизменность электронного документа. Предусмотрено, что медработник может корректировать данные на этапе проверки перед подписанием, но в программе не закреплены обязательные технические гарантии «заморозки» содержания в момент подписи: криптографическое хеширование, отметка доверенного времени, «запечатывание» документа подписью пациента так, чтобы любое последующее изменение было технически заметно и юридически квалифицируемо. Не описаны требования к неизменяемому архиву и подробному журналу действий (кто, когда, что изменил), а также право пациента видеть историю изменений и получать копию подписанного файла с техническими атрибутами неизменности. Отдельная уязвимость — промежуток между подписанием и загрузкой в единую медицинскую систему: не определён режим временного хранения, защита и контроль целостности на этом этапе, что создаёт риск утраты файла или незаметной модификации до включения в карту.

Защита персональных данных и медицинской тайны в документе сведена к общему регулированию: программа не устанавливает специальные правила обезличивания и последующей обработки, не описывает требования к шифрованию на устройстве и при передаче, к очистке устройства после каждой сессии, к разграничению доступа и сертификации программно‑аппаратных комплексов. Это оставляет открытыми вопросы цепочки поставок, обновлений и уязвимостей оборудования, а также риски повторного использования образа графической подписи в иных документах без воли пациента. Не предусмотрена обязанность уведомлять пациентов об инцидентах безопасности или вести публичную отчётность по ним.

Операционная часть также не содержит жёстких гарантий. При сбоях предписан возврат к бумаге и замена оборудования, но сроки восстановления, уровни сервисной доступности и порядок синхронизации бумажных форм с электронной картой не прописаны. Это повышает вероятность расхождений в документации и задержек оказания помощи. Решения о присования гражданской ответственности участников нет, как нет и процедур быстрого разрешения споров именно по электронным согласиям. В стандартной процессуальной логике бремя доказывания неизбежно ляжет на пациента, которому без доступа к техническим журналам и копии «запечатанного» документа будет сложно подтвердить, что он подписывал другой текст или что файл был утерян/изменён. Дополнительную тревогу вызывает отсутствие специальных требований к допуску персонала: программа отдельно фиксирует, что требований об отсутствии судимости к участникам не предъявляется, а значит, вопросы кадровой проверки доступа к чувствительным ИТ‑системам остаются на усмотрение общих процедур без усиления на период эксперимента.

Документ открывает большие риски в плоскости медицинского права, доказательств и защиты данных.

ЕЩЕ РАЗ ОБРАЩАЕМ ВАШЕ ВНИМАНИЕ:

По программе эксперимента электронная форма не является обязательной. Прямо предусмотрено, что информированное согласие (или отказ) может быть оформлено либо на бумаге, либо в виде электронного документа. Пациент вправе отказаться от подписи на устройстве и попросить бумажный бланк; такой отказ от электронной формы не может рассматриваться как отказ от медицинской помощи.

Практически: на приёме спокойно скажите, что от электронной формы отказываетесь и просите бумажный бланк; попросите зафиксировать это в медкарте и выдайте себе копию подписанного бумажного согласия/отказа. Если персонал настаивает на «только электронно», укажите, что бумажная форма допускается программой эксперимента и общим порядком оформления согласия. В случае чего жалуйтесь заведующей/глав.врачу или нам – в ОУЗС.